1.
От автора.
Словохотову Леониду
Александровичу,
Брату прадеда, историку
традиционного права Малой Орды.
Взаимоотношения кочевников и земледельцев ключевой вопрос
истории России. Мы знаем периоды, когда власть принадлежала орде, знаем периоды,
когда возвышались земледельцы, знаем и о тех временах, когда речь шла о формах
добрососедства, симбиозе.
Мы живем в 21 веке в страшное время страшной страны. Если в советский и имперский период «татарская
тема» всячески «урезалась», то в современной России мы стоим лицом перед тем,
что впервые за 500 лет на евразийском пространстве меняется баланс сил между
славянами и потомками кочевых народов, между православием и исламом. И меняется он не в пользу православных славян
земледельцев. Демографическая катастрофа русского народа по оценкам на 2021 год
ужасна даже по официальным оценкам. Убыль
населения сравнивают с демографическими потерями в годы Великой Отечественной
войны и Большого террора.
Изменения, происходящие в обществе, отражаются и на содержании
публикаций. В последние годы тема событий 15-18 века, времени, когда Москва из
данника Орды превратилась во владельца бывших татарских ханств становится всё
более актуальной. Причем мы всё больше узнаем о том, насколько на самом деле
этот путь был тяжелым, противоречивым и не простым.
Ключевым вопросом взаимодействия кочевников и земледельцев были
степные дороги или так называемые шляхи. «Изучить археологически эти шляхи
- писал курский историк Е. Л. Марков - значит изучить в некотором смысле
пути нашей старой истории». Эту мысль можно сформулировать более четко. Изучить
шляхи — значит понять пути, по которым двигалась русская история.
Перед вами не строго научная публикация, а скорее монолог
человека, который в течении десяти лет путешествовал по татарским дорогам в
Белгородской, Курской, Орловской, Тульской областях, был в Крыму и на Украине, много работал в архивах и крупных библиотеках,
в живую, а иногда с помощью социальных сетей и форумов спорил или соглашался с
неординарными специалистами разных профессий, в археологических экспедициях
общался с людьми сохранившими кочевой уклад жизни (в Туве и Крыму).
Большая часть из того что вы прочтёте в этой книге было выложено
в сети интернет небольшими статьями (их более 150) или в блоге ugrim.blogspot.com. Очевидно, что в одну книгу такое количество
текста поместиться не может, как не поместятся в неё многочисленные карты и
схемы. Поэтому если в этой книге что-то
будет не понятно, вы сможете найти подсказки.
1.1 .Путивльский
севрюк на Московской службе в Белгороде родом из Литвы расскажет вам о татарских
шляхах». «злых татарах, бандюках-черкашенах, нелюдимых севрюках и соседях «раклах».
Когда впервые открываешь источник по исторической географии
16-17 века теряешь дар речи. Перед тобой, как правило, длинный список каких-то
географических терминов, который составлен по непонятным правилам. Для
большинства людей такие списки не интересны, скучны и не понятны. Но раз вы
взяли эту книгу в руки, то, наверное, вы относитесь к той небольшой группе для
которой решение подобных загадок интересно, ведь порою спать не ляжешь пока в голове не
сложится логичная картинка.
Автор не только складывал картинки в голове, он пошел дальше
и стал на местности искать дороги и другие географические объекты из
документации 16-17 века. Личное
восприятие очень важно для исторической географии. Важно кто создал
исторический источник, в каком месте и в каких условиях он создавался, а также
в руках какого историка он оказался.
Автор использует термины Крым, Москва и Киев, которые
соотносятся с терминами хан, царь, король, а также «крымские люди», «московские люди», а вот
названия для тех кто подчинялся киевской власти более разнообразны. В
дипломатической переписке Крымский хан, московский Царь (с 1547 г.) и литовский
король так друг друга и называли «крымский, «московский» и «литовский».
Я также называю противоборствующие стороны терминами русские (подразумевая Москву), татарами (Крым), черкашене (мелкие банды) и
севрюками (коренное население Посемья), но практически не упоминает о других
степных и горских народах.
В реалиях 16-17 века такое упрощение печально и даже ошибочно,
но автор вынужден на него пойти, так как разбор данного аспекта сильно бы
удлинил и усложнил изложение вопросов исторической географии и её
использования. В нашу задачу входит
показать противостояние именно трех центров, боровшихся за Днепро-Донское
междуречье: Крым, Москва, Киев.
Книга писалась в Белгороде и Санкт-Петербурге, а не в Путивле
или Туле (главные каменные крепости региона в 16-17 веке). Для средневековой
географии очень важно «мышление своего города или своей орды». В отдельных
главах автор расскажет о других мышлениях: «тульско-дедиловском»,
«путивльском», «ливенском», «валуйском», «калмыцком».
Большей частью книга
написана в Белгороде, хотя детство автора прошло в Миргороде под Полтавой, да и
своим происхождением он уходит в Литву, как своими крестьянскими, так и
дворянскими и еврейскими корнями. Кажется, промыслом божьим, что простой
учитель истории в 21 веке живя на хуторе Угрим Белгородского района оказался
потомком некого Угрима, который вышел на русскую службу из Литвы и стал
основателем рода Рыкачевых. Угрим – это
некрестное имя 16-17 века, весьма распространенное. Сегодня же в России остался
только один хутор Угрим.
Когда вы дочитаете эту книгу то надеюсь с легкостью
прочитаете следующий набор географический набор, а пока можете его пропустить:
данная книга написана
каким-то, путивльским севрюком, выросшим в Миргороде на Суле, который перешел
на Московскую службу и осел в Белгороде.
Заинтересовавшись Московской
сторожевой службой и татарскими шляхами он
пустился в путешествие и побывал в Москве, Туле, Орле, Ливнах, Курске, Рыльске, Валуйках,
а также во многих менее значительных крепостях, таких как Яблонов, Хотмыжск,
Обоянь, Суджа и прочая. Главные реки Днепро-Донского междуречья крепости и
остроги на них стоящие он видел собственными глазами.
Он также много раз
посещал Киев, Полтаву и Харьков и более
мелкие украинские крепости на левом берегу Днепра, но только дважды бывал на
Правобережье. Севрюк был на Перекопе, проехал
в России Муравский, Изюмский, Кальмиусский и Бакаев шляхи и многие мелкие сакмы,
был на многих сторожах.
Такой же была судьба Якова Остряницы – казацкого
лидера, который сначала сжёг Белгород, а затем перешел на Московскую службу. Но
севрюку более близка судьба другого мастера московские крепости рюриковича
Семена Ивана Лыко. Не потому, что тот «сбурил»
Белгород, Путивль и Рыльск и успокоил Украину от Москвы и Татар. Биография
Семена Ивановича не была так однозначна в верности Киеву, его отец служил
Москве и даже ходил с посольством в Крым.
Не потому что вся жизнь князя ушла на погони за татарами в полях диких у
шляхов муравских.
Из всех порубежников
(то есть людей живущих на границе) с их
судьбами служить то одному, то другому господину и не принадлежать себе Семен Иванович наиболее
ярко воплощает главную мечту многих, кто оказался в треугольнике хитросплетений
интересов Москвы, Крыма и Киева, а именно быть в силе, но вольным.
Белгород, в котором задумывалась эта книга по своему
положению очень удачен для размышлений о реалиях 16-17 века. Он находится в
верховьях Северского Донца примерно в равном отдалении от Киева, Крыма и
Москвы. Его совершенно справедливо называют «ключом ко всем татарских шляхам»,
так как с одной стороны он находится как-бы посередине, а с другой рядом с ним находятся важные развилки («росстанехи»)
этих дорог.
Кроме того, Белгород находится у верховьев Ворсклы, что
критично не только для обороны Киева, но и для независимости Украины, Литвы и
Польши, то есть всей Речь Посполиты. Считалось что если Москва возьмется за
верх Ворсклы, то следующая остановка будет на берегах Балтики:
московские
де люди отыщут дорогу и станут ходить в их землю рекою Сулою и рекою Ворсклом в
Днепр, а Днепром в море и до Гданьска. И как де у них, у польских и у литовских
людей, с Московским государством будет какое розвратье, и из Московского де
государства и людей с моря Днепром и рекою Сулою и Ворсклом мочно на них, на
польских и на литовских людей привести.
Это предсказание сбылось. Потеряв Левобережную
Украину в восстание Зиновия Хмельницкого Польша, которая так мало заботилась о
ней, вскоре потеряла и свою независимость.
В белгородских селах
среди стариков родившихся до Великой Отечественной войны до сих пор есть четкое
разделение между селами, возникшими как результат русской и украинской
колонизаций. В свою очередь русские села
также делятся на однодворческие (служивые люди)
16-17 века и помещичьи. Как правило не родственная корпорация
высмеивается за характерные обычаи или диалект, а часто осуждается с
характерным термином «раклы».
На поверку оказывается, что для бывших крепостных раклами
оказываются бывшие однодворческие или монастырские крестьяне и наоборот: «К
кому ты Степан едешь там одни раклы».
Кроме «раклов» белгородские старики до сих пор помнят о
татарах и проклятие «татарин тебя забери» говорится как правило в спину.
О нелюдимом человеке скажут «севрюк» (так назывались те, кто
занимались пчелами, мехами, охотой и рыбалкой в диких землях. для этого из
населенных районов они уходили в так называемые ухожьях. Севрюки хорошо знали
географию ).
О буйном человеке скажут «бандюк-черкашенин», так назывались
члены отрядов украинцев (черкас) которые жили грабежом.
